(в авторском варианте)

Экспертное сообщество неоднократно выдвигало ряд претензий к современной казахстанской социологии. По мнению тех, кто пользуется данными исследований, они не актуальны, ангажированы и бессистемны.  Президент Центра социальных и политических исследований (ЦСПИ) «Стратегия» Гульмира ИЛЕУОВА не согласна с такой постановкой вопроса. Она считает, что основные потребители социологической информации, а именно государственные органы и политические партии сами не готовы адекватно воспринимать объективную реальность и востребованность ими результатов работы ученых оставляет желать лучшего. 

Слышали звон…

С чем, на ваш взгляд, связано негативное отношение экспертов к социологам? Имеют ли обвинения под собой реальную основу или, быть может, они вызваны недопониманием специфики вашей работы?
¬- Вообще, наука, так как мы ее понимаем, не очень развита в Казахстане, это в равной мере относится и к социологии. Мы уходим от старых моделей и способов понимания действительности, меняются интерпретационные модели и схемы. Уровень развития социологии говорит об уровне понимания процессов, происходящих в обществе, и он явно недостаточен. Теория у нас в стране практически не развивается. Местные специалисты пошли по простому пути – отдельные организации развивают обособленные проекты. Но насколько это дает понимание общей ситуации в стране? Получается, как в известной притче про слона и слепых: один потрогал хвост, другой хобот, а третий ухо. То есть, нет единой концепции, исходя из которой, мы бы строили свои гипотезы. Зачастую руководители социологических организаций делают выводы, опираясь на собственное понимание вопроса. Отсюда великое множество «картин мира», которые не сводятся к общему знаменателю. Социологи сами виноваты в том, что их критикуют. Допустим, на одной конференции они оперируют одними цифрами, а на  другой другими, разницу же в показателях никто не объясняет. Мотивируется это тем, что других данных нет и, возможно, не будет - заказ отработан и точка. Соответственно такая «мозаика» требует дополнительного осмысления, но кто будет этим заниматься?
Известно, что государство, как правило, является основным заказчиком широкомасштабных проектов, но в действительности мы не наблюдаем столь всеобъемлющих исследований. 
Мы часто говорим о том, что у государства нет идеологии, но есть некие базовые вещи, такие как стабильность, межнациональное согласие, пятьдесят конкурентоспособных стран и т. д. Исходя из этого небольшого набора идеологем, и формируется государственный заказ на социологию.  Возникает вопрос, что движет теми кто выдвигает требования? Не уверенна, что существует некая государственная линия, которой придерживаются министерства и ведомства  при проведении тендеров и определении технического задания на проведение социологических исследований. Скорее всего, там сидят люди, которые, чтобы обеспечить обратную связь, заказывают опрос для очередной «галочки».
С одной стороны - соцагентства, которые изучают нашу реальность, исходя из своих субъективных, финансовых и организационных возможностей, с другой стороны - государство с невнятными запросами. Результатом такого взаимодействия стали ситуативные решения задач, выводы и данные, не имеющие глубинной мотивации. Некоторое время назад со стороны государственных организаций было слишком мало заказов, сегодня их очень много. Я не устаю приводить пример, когда Комитет по делам религий проводит тендер и тут же его подведомственное учреждение - Международный центр по делам религии - проводит точно такой же. Цена вопроса больше двадцати миллионов тенге. Приблизит ли нас это к пониманию религиозной ситуации в стране? Вряд ли. Казахстанская социология на сегодняшний день имеет большие возможности, но в то же время она сильно ограничена предложениями государства, как основного заказчика.

Рейтинги падают, обиды растут

На казахстанском медийном рынке не утихает полемика о досрочных парламентских выборах. Ккак вы считаете, стоит ли ждать активизации зондирования настроений электората со стороны политических партий? 

- Безусловно, партийные функционеры иногда обращаются к социологам, причем «Нур Отан» делает это чаше остальных. Тем не менее такие порывы носят бессистемный характер. Представители других партий появляются только в электоральный период. Они заказывают свой рейтинг, который им кажется колоссальным, получают в рамках статистической погрешности данные, обижаются и уходят. Это настолько типичная ситуация для Казахстана, что, допустим, я уже смирилась. По идее, партии должны быть очень хорошими клиентами, во всяком случае, для остального мира это нормально. Что происходит у нас? Самой обсуждаемой темой стало создание партии на базе «Атамекена».  Но скажите мне, когда господин Ертысбаев предлагал это сделать, на какую социальную группу он рассчитывал? Где портрет будущего избирателя? Я подобного рода  исследований электорального поля не видела. По нашим данным, количество людей, которые затрудняются с ответом о партийном предпочтении, растет с маргинализацией политического поля. Население верит в «Нур Отан», и большинство готово его поддержать, но есть и другая значительная часть, которая не видит организации, отвечающей ее интересам.  Характеристики «сомневающихся» явно не подходят «Атамекену». Это, как правило, социальные дезадаптанты - граждане, не определившиеся в жизни и имеющие низкий доход. Но им как раз таки необходимо совсем другое партийное образование. Для данной категории людей подойдет идеологический профиль, который будет балансировать на грани, своего рода конструктивная оппозиция. В этом плане наиболее близкие категории присутствуют у «Ак Жола» образца 2004 года. Это утверждение, основанное на данных наших исследований, у многих вызывает недоумение, но есть инерция и память о том, каким был «Ак Жол» - альтернатива действующей системе. И в этом смысле для протестных групп его идеи до сих пор привлекательны. Однако бывшие руководители партии не сделали для себя никаких выводов из парламентских выборов середины двухтысячных. Был только крик о фальсификации и мизерности результатов. Им нужно было внимательно рассмотреть этот «мизер» под микроскопом и работать с электоратом.  Не только власть не обращает внимания на социологическую сторону дела, но и сами партструктуры игнорируют этот вопрос. Мне интересно, к какой целевой группе обращалась оппозиция на последнем митинге (имеется в виду митинг, состоявшийся 28 мая, - ред.)? Я могу предположить, что они эксплуатируют фобию китайской угрозы, но хотелось бы знать, как эти страхи интерпретируются? Среди казахов боязнь китайской экспансии исторически, ментально закреплена, но люди из наших фокус-групп, проведенных в приграничных районах, говорят: «Как мы будем жить, если закроют границы с Китаем? Мы же будем голодать». Прагматичный расчет есть во всем. Здесь присутствует нежелание некоторых потребителей социологической информации видеть результаты, отличные от их внутреннего убеждения.

Кто девушку танцует?

Бытует мнение, что для социологов, равно, как и для представителей других прикладных наук, нет ничего страшнее обвинений в продажности. Согласны ли вы с этим утверждением?
- Могу сказать, что ангажированность в нашем деле присутствует. Существуют организации, которые если не на сто процентов, но финансируются определенными структурами. Большинство социологических центров находятся на стадии выживания, и если они были бы под чьей-то «крышей», то я была бы рада. Потому что ангажированные «конторы» в силу определенных имиджевых вещей вынуждены активно присутствовать на поле. Один из основных упреков, который выражает нам экспертное сообщество - низкая периодичность и разрозненность материалов. Качественный социологический продукт стал редкостью. Конечно, хотелось, чтобы в Казахстане было несколько крупных добротных агентств, так или иначе связанных с кем-то. В массовом потоке предоставляемой ими информации была бы крупица истины. Но этого не случается, и все мои коллеги испытывают материальные трудности.
На практике все происходит следующим образом. Есть организация, она имеет бюджет, который будет ей выплачен с учетом продвиженческих функций. Грубо говоря, урвал заказ и за это ты должен выставить определенные данные в СМИ. Такие варианты имеют место быть. Заказной характер исследования виден даже на уровне формулировки вопросов и ответов. Но это не проблема, нельзя сказать, что такие случаи системно влияют на развитие социологии. Вот, например ВЦИОМ (Всероссийский центр изучения общественного мнения) стопроцентно государственная компания. Вы представляете, что было бы, если бы мы в стране имели подобную структуру? Что первично или вторично при оценке информации такой «конторы»: то, что она стопроцентно финансируется властями, или то, что она еженедельно выпускает в свет интересные данные? Вообще тема ангажированности достаточно скользкая.

Как вы можете объяснить существующий разрыв между негативным мироощущением казахстанцев и тем, что данные опросов показывают позитивные общественные настроения?
- Казахстанский народ смотрит в будущее не с оптимизмом, но с надеждой. По мнению российских коллег, это своего рода феномен. Оптимистически настроена та часть населения, которая рассматривает перспективы развития страны, а не свои собственные. Подобную ситуацию трудно объяснить, здесь сыграла роль и пропаганда, и сравнение с прошлым. В июне состоится конгресс социологов и в его рамках ЦСПИ «Стратегия» будет проводить «круглый стол» под названием «Хорошее социальное самочувствие равно социальной модернизации?». У нас в стране принято считать, что именно так и происходит. Почти 80% семей живет на 50-70 тысяч тенге в месяц, но при этом люди чувствуют себя хорошо. Это говорит о том, что население бедное, с низкими социальными притязаниями - они не так много хотят и для счастья им нужно мало. К сожалению, вырисовывается нехорошая картина, которая удобна власти. В соседней России и Украине такие показатели сильно связаны между собой: материальное положение народа ухудшается, рейтинг политиков ползет вниз. В Казахстане такого не происходит, уровень благосостояния семей на рейтинге власти никак не отражается.  Исключение делают лишь для местных акиматов. Люди очень четко разделяют понятия – «развитие страны», «перспективы страны», «международный престиж» и - собственную жизнь. Социальное самочувствие они оценивают с точки зрения развития государства. 

Беседовал Аскар КУБАЙЖАНОВ