"Если брать ситуацию по Мангистауской области, то я бы разделила процессы, потому что в этом регионе чаще всего были забастовки трудовых коллективов. В этот раз нельзя сказать, что это был трудовой конфликт и выступления только работников нефтедобывающих компаний. Это было в целом протестное выступление разных категорий населения областного центра.

Все, что происходило дальше, уже не относилось к мирным митингам. По моим представлениям, это был сценарий, который был подготовлен заранее, потому что страна очень большая и у каждого региона слишком разные интересы, и вероятность того, что выступления охватят все области была практически нулевая. То, что произошло в других областных центрах – захваты и попытки захвата зданий государственных органов и нападения на представителей силовых структур – не выглядело и не было митингами с социально-экономическими требованиями.
Конечно, социально-экономическая ситуация в стране не очень хорошая и из-за пандемии в том числе. Проблема низких доходов имеет место, и я тут, как социолог, могу сказать, что на протяжении всего прошлого, 2021, года мы фиксировали повышение уровня неудовлетворенности ростом цен и инфляционными процессами, снижение социального самочувствия и оптимизма, но все эти вещи, на мой взгляд, являются фоновыми – то, к чему можно апеллировать, но то, что не является главным в данном случае. А конкретно в этом случае, это было сценарное развертывание, которое было очень хорошо просчитано кем-то, потому что социально-экономическая протестность развивается по другим законам. Должны были быть лидеры протеста, озвучивание требований, желание переговоров, и, в случае неудовлетворения требований – возможен переход к силовой фазе. В нашем случае все это было только в Мангистау. Т.е., мы можем только предполагать, что социально-экономические проблемы оказывали какое-то влияние, и даже сейчас некоторые требования, о которых я слышу, носят бессистемный характер, и к конкретной экономической ситуации в г.Алматы не имеют отношения. Это что-то другое, поэтому социально-экономический фон можно рассматривать только с точки зрения основы формирования «пушечного мяса» беспорядков, тех же боевиков и тех, кто примкнул к ним – это преимущественно молодые люди, которые оказались не задействованы в экономике, и которые по разным соображениям оказались мобилизованы в эту толпу.
Но, даже зная о наличии негативных социально-экономических процессов, я все-таки, против использования слов “митингующие” или “протестующие” после 4 января в отношении тех людей, которые организовывали погромы в Алматы, потому что они совершенно по-другому были ориентированы. Даже не могу использовать такие понятия, как конвенциональный (легальный и регулируемый законом) или неконвенциональный протест, потому что это был не протест – это была форма, попытка захвата власти, только так могу на это смотреть.
Действия были слишком хорошо скоординированы и с одинаковым почерком во всех областях. К тому же одномоментное, практически в один день, появление каких-то вооруженных людей во всех областных центрах, которые по всей видимости имели еще до этого какие-то средства связи, лично у меня не вызывает ощущение социально-экономического протеста, как может быть кто-то хочет сказать, но я так не считаю”.

От себя сегодня 12 января 2022 года, я бы добавила вопросы: изменил бы ход событий выход представителей Алатауского акимата 4 января к тем, кто собрался в районе Алматы арена, когда еще не было радикализации толпы? Значил бы что-то переговорный процесс утром и днем 5 января с теми, кто еще не пошел на штурм городского акимата? Или все сразу было пущено на самотек, как и предполагали организаторы беспорядков?

*Этот комментарий был дан 9 января 2022 года, но так и не был напечатан в СМИ, поэтому Фонд счел возможным опубликовать его на своем сайте и информационном сайте Turanpress