Параметры исследования: Массовый опрос жителей страны проводился с 15 по 23 января 2009 года на основе репрезентативной выборки.Было опрошено 1635 респондентов в 14 областях и 2 городах республиканского значения, в 46 точках опроса. Выборка удовлетворяет условиям 95% вероятности при 3% доверительном интервале. Также были проведены 4 фокус-групп.
В работе рассматриваются следующие проблемы:отношение населения к кризису, кризис 90-х и современный кризис с точки зрения респондентов,социальное самочувствие и уровень удовлетворенности, уровень протестного потенциала населения и оценка деятельности различных органов власти.
Параметры исследования: Массовый опрос жителей страны проводился с 10 по 23 июля 2009 на основе репрезентативной выборки. Выборка удовлетворяет 95% вероятности при 3%доверительном интервале. Было опрошено 1545 респондентов в 13 областях и 2 городах республиканского значения, проведены 4 фокус-групп.
В ходе исследования был определенн уровень информированности, идентичности и консолидации населения и выявлено общественное мнение по отношению к НДП "Нур Отан".
Параметры исследования: массовый опрос жителей страны проводился с 7 по 20 марта 2009 года. Было опрошен 1601 респондент в 14 областях и 2 городах республиканского значения. Также были проведены 4 фокус-групп и опрос экспертов.
Проблемы современного развития ислама
Прежде чем попытаться ответить на поставленный в первой части статьи вопрос, следует остановиться на анализе современного уровня развития ислама в Казахстане. Как уже отмечалось ранее, советский строй основательно «зачистил» духовно-религиозное поле страны, по существу поставив целью полностью сделать его атеистическим. А голод, коллективизация, сталинские репрессии, война, выкосив целые поколения казахов, в еще большей степени усугубили проблему преемственности, непрерывной передачи традиций, знаний, веры. Так, по мнению Е. Сейткемела, «в арабских странах нет разрыва в поколениях, преемственность наблюдается, а у нас был надлом, национальная драма (и не одна за весь XX век), очень много нерожденных поколений. Связь поколений нарушается, прерывается, передача не производится». Особенно заметным на этом фоне становится взрывной рост религиозности населения последнего времени.
Непосредственно сам рост религиозности среди казахов экспертами не рассматривается в качестве проблемы. Проблема видится в сопровождающих его аспектах. Назовем некоторые из них.
Во-первых, «массовый исход» казахов, особенно молодежи, в ислам не является линейным, заданным процессом. Для многих он происходит на фоне поиска своих, особых, форм вхождения в религию. Именно незаданность, поисковый характер указанного процесса приводит к тому, что, как утверждает историк А. Муминов, «в связи с нехваткой информации люди сейчас попадают под одностороннее влияние миссионеров. Происходит ошибочная интерпретация». Р. Темиргалиев также говорит о том, что «казахи все чаще стали вступать в ряды разнообразных и весьма подозрительных сект и течений». Данное обстоятельство в очередной раз подтверждает тезис об отсутствии или слабой укорененности в обществе своей концепции ислама. «Вся проблема заключается в том, что «казахский ислам» каждым понимается по-своему. Для кого-то это просто слабая религиозность, для других – это сплав ислама и древних тюркских верований, для третьих – идеи суфизма и учение Ходжи Ахмеда Яссави» (Темиргалиев).
Основным «противоядием» в этой связи эксперты считают наличие безусловных духовных лидеров, в опоре на мнение которых неофиты могли бы делать свой выбор. Но, как отмечалось, таких лидеров сегодняшний официальный ислам в Казахстане не предлагает. «Должен быть духовный лидер, который смог бы направлять людей, давать нужные знания. У людей сейчас есть тяга к религии, но нет своих ученых, проповедников, которые бы управляли этим стремлением. Чтобы они появились. Поэтому народ сейчас потерялся – не знает за кем следовать. Если они последуют за аферистами, то это будет большой бедой».
Таким образом, следующей проблемой можно назвать неудовлетворенность экспертов качеством исламского духовенства. Практически все опрошенные оказались невысокого мнения о работе ДУМКа, его места и роли в религиозной жизни казахстанских мусульман. По мнению Е. Сейткемела, «ДУМК – общественная организация, и Дербисалиев не имеет прав в исламском мире». Б. Айнабеков напрямую связывает увеличение в Казахстане различных исламских течений с неудовлетворительной работой муфтията: «за последние десять лет ситуация изменилась резко в худшую сторону. Это связано с тем, что религией стали управлять люди, далекие от духовной жизни, без соответствующего религиозного образования и подготовки». С этим мнением согласен А. Муминов, который также не удовлетворен работой официального духовенства и полагает, что исследовать казахское мусульманское общество должны люди, которые обладают глубокими познаниями в исламском богословии. А многие из нынешних религиоведов не изучали арабского или персидского языков, без знания которых (в первую очередь, арабского) невозможно профессионально осуществлять свою деятельность. Как выход рассматриваются открытие школ, духовных академий, исламских научно-исследовательских центров, которые могли бы готовить собственные религиозные кадры; организовывать выпуск словарей и других специальных изданий.
Вместе с тем, только Диас Медеушеев оценивает работу Духовного управления вполне позитивно, полагая при этом, что приход в туда ученого А. Дербисалиева помог этой структуре в организационном и имиджевом плане.
В-третьих, религия мусульман становится популярной, превращается в значимый элемент общественной жизни. Поэтому неудивительно, что одним из следствий становится превращение религиозной жизни в объект товарно-денежных отношений. Эксперты указывают, что в нашем молодом капиталистическом обществе уровень религиозности человека зачастую оценивается по тому, сколько денег было вложено на строительство мечети или как много средств было потрачено на поминки по усопшему. Мало того, что подобное «конкурирование» развращает и без того неустойчивую паству, оно еще и имеет серьезные социально-политические последствия. По мнению Айнабекова, религиозные общины начинают возникать вокруг личностей, которые попросту тешат свои амбиции: «У нас любой человек, у кого есть деньги, может создать свою религию. Он платит деньги и за один день у него регистрируют религиозное объединение». Медеушеев отмечает также такой эффект подобного финансирования как «учения на заказ»: «За что борются сейчас проповедники? За души? Нет! За материальные ресурсы: сейчас ищут, где бы оторвать побольше. Проповедники ищут разницу, богословскую разницу в учении, и на ее основе делают деньги». Все это еще больше раскачивает и дробит без того сложную ситуацию с исламом в стране.
В-четвертых, в ходе исследования выявилось и различие в оценках уровня влияния на религиозную ситуацию зарубежных миссионеров и проповедников. Так, по мнению большинства опрошенных, действие сравнительно либерального законодательства по вопросам свободы совести слабо контролирует прозелитскую деятельность исламских миссионеров, что приводит к негативным последствиям. В связи с этим, про мнению экспертов, одним из направлений работы государства должно быть ужесточение законодательства, пресечение деятельности чуждых нам элементов. Как говорит Р. Темиргалиев, в сферу интересов таких деятелей входят «и сами казахи, и мигранты из мусульманских стран, проживающие в нашей стране. Органы национальной безопасности без устали громят подобные организации, а суды при рассмотрении таких дел обычно не проявляют снисхождения к подсудимым, но, как рассказывают очевидцы, оказываясь в местах не столь отдаленных, те же салафиты только множат число своих сторонников».
Заметно отличается от других оценок мнение Д. Медеушеева; который утверждает, что сейчас ситуация иная, чем в середине 90-х годов: «Тогда финансовые потоки (гранты и деньги) имели зарубежные корни, т.е. раньше проповедникам давали деньги те страны, где они обучались или откуда приезжали. Сейчас внешний поток ничтожно мал. Сегодня финансирование проповедников идет только за счет внутренних резервов: есть богатые последователи, которые платят столько, сколько надо хоть на зарплату, хоть на проповеди, хоть на мечеть». Такой взгляд заметно меняет картину, поскольку и в обществе, и в экспертной среде довольно распространенными являются обвинения в адрес деятельности иностранных миссионеров как одну из главных причин ухудшения ситуации в целом единой мусульманской общине Казахстана.
Хиджаб – носить или не носить
Так как же быть с хиджабом? Можно сказать, что отношение к хиджабу, а точнее к тому, должны ли его носить казашки, стало лакмусовой бумажкой для проявления точной позиции опрошенных. Как сказал Радик Темиргалиев, хиджаб на сегодняшний день – это не только элемент гардероба добропорядочной мусульманки, но и в определенной мере оружие идеологической борьбы.
Вполне понятно, что если эксперт полагает, что ислам в Казахстане приходит на пустое место, то и восприятие внешнего вида новообращенных видится ему в каноническом виде, т.е. с максимальным закрытием тела женщины.
Те же, кто считают, что ислам давно укоренен в нашей стране, и сейчас идет речь лишь о его возрождении, полагают, что эта одежда не подходит для наших женщин. Они говорят о том, что есть свой традиционный вид одежды казахских женщин, который формировался на протяжении многих столетий. По их мнению, в частности А. Муминова, «нашим девушкам не идет иранская или арабская одежда, которая больше предназначена для пустынной, песчаной местности. Я не думаю, что у казахских женщин в XVII–XVIII веках не было соответствующей исламским канонам одежды. Если она была у узбечек и таджичек, то ясно, что она была и у нас». С ним согласен Б. Айнабеков, по мнению которого хиджаб – это мусульманская женская одежда, но при этом ни в каком документе не оговаривалось, какой именно она должна быть. Пусть это будет платок, или что-то другое; каждый народ в итоге выработал свой традиционный стиль.
Вместе с тем, все эксперты согласились с тем, что решение этого вопроса не должно приобретать конфликтный характер и уж тем более не должно осуществляться в стенах общеобразовательных учебных заведений.
Каким будет ислам в Казахстане?
Как и следовало ожидать, среди экспертов нет единого мнения по поводу главного вопроса сегодняшнего дня – об оптимальном соотношении традиций и нарастающего процесса исламизации. С одной стороны, отмечалось, что казахские традиции, которые представляют собой часть культурного наследия, и в тоже время составляют современную ткань казахского общества, выступают базой исламизации. С другой – рост религиозности, причем зачастую в опоре на несвойственные нам исламские направления, например, салафитов. Для того, чтобы процесс исламизации не приобретал конфликтный характер, по словам А. Муминова, нам нужно контролировать процесс, необходимо с учетом национальных традиций и настроений в обществе создавать условия для развития духовности общества, т.е. нужно опираться на комплексный подход. С ним согласен Айнабеков, утверждающий, что «до сегодняшнего дня ни одна запятая в Коране не поменялась. Коран – это конституция мусульман. Но Аллах всем народам дает язык, государство. У каждого народа свои традиции. В хадисах говорится – если традиция не противоречит религии, надо ее беречь».
Но, вместе с тем, выражаются и опасения, что увеличение числа верующих на фоне отсутствия осмысленности и понимания причин прихода в веру, не ведет ни к чему хорошему. Как возможный выход в очередной раз идет апелляция к государству, по существу, звучит призыв к изменению светского устройства государства. Так, Б. Айнабеков считает, что с точки зрения обеспечения национальной безопасности «государство сейчас должно в Конституции прописать, что ислам является нашей государственной религией, потому что у нас религия бесхозная. Чужую религию может остановить только другая религия». При этом под «другой религией» понимается ислам в Казахстане, закрепленный законодательно, а не как свободный, исторически детерминированный, осознанный выбор людей.
Следует отметить, что данное мнение, которое рассматривает современные процессы в исламе в РК с точки зрения их возрождения/реставрации, не является единственным и превалирующим. По мнению Д. Медеушеева и Е. Сейткемела, ислам в Казахстан приходит практически на пустое место. В этом случае все разговоры об имеющихся традициях казахов как базы для реисламизации отбрасываются как пустые. При этом решающим в такой постановке становится аргумент, что «традиции не есть навсегда что-то устоявшееся. Они же когда-то и кем-то были введены? Наши традиции прививались в кочевом обществе. Сейчас изменился уклад жизни, а это ведет и к изменению традиции» (Медеушеев).
Также одной из базовых проблем при таком видении является то, что «казахи как нация, как общность идей еще не сформировалась». Если так, то процессы этногенеза и поиска духовной идентичности идут параллельно: «внутри нация должна быть солидарна на какой-то основе. Общество должно вырабатывать новые традиции, ценности. А ислам – часть общества, он должен развиваться на основе всего того, что есть в обществе, иначе будет раскол. Но ислам сейчас задает основные ценности – вот есть Творец мира, и все вокруг этого. Должно быть стремление в обществе к лучшему. Делается шаг в сторону улучшения – значит, достигаем цели». Каким в этом случае видится развитие ислама в нашей стране? В наиболее емкой формулировке это видится в следующих словах Е. Сейткемела: «Нашего ислама нет. Ислам будет таким, каким мы его примем». На смену «шамкающему старику в грязном халате», читающему на исковерканном арабском языке молитву, а затем поминающему почивших предков, по мнению эксперта, придет «текстуальная культура», т.е. продвижение ислама будет зависеть от людей коранического воспитания. В таком контексте предполагается, что современные казахи будут больше интересоваться текстом «последней книги – Корана», который неофиту надо познать самому, а не со слов очередного учителя. Вместе с тем, необходимо признать, что в данном случае совсем не учитывается то, что разные люди в силу разности уровня развития, образования, социального положения не смогут адекватно (и уже тем более одинаково) понять и усвоить первоисточник. Конечно, есть люди, для которых подобного рода литература является сравнимой с высокой поэзией, но для подавляющего большинства снова потребуются интерпретация и интерпретаторы.
Так что же в итоге мы имеем? Казахстан исторически находится в лоне ислама ханафитского мазхаба. У нас есть наши традиции и культура, и какими бы они ни были, они наши. У нас наблюдается повышение интереса к религии и рост религиозности населения. В то же время все более отчетливыми становятся предпосылки для опасного усиления внутриэтнического, внутриказахского противоречия на основе расхождения в понимании того, какой ислам является нашим, а какой не нашим, по первым наблюдениям, чаще всего между городским (отвергающим традиции) и сельским (консервативно-традиционалистским) населением. Может быть правильным выходом должно стать создание выверенного на богословской основе собственного описания казахской исламской традиции с включением в него базовых с одной стороны религиозных, с другой – духовно-культурных концептов народа. В противном случае, если сейчас отделить религию от нашей культуры, то место займут другие формы либо арабская, либо пакистанская, либо какая-то другая. Но ведь, на самом деле, не начинать же все с чистого листа?
МК в Казахстане, 23-30 марта
Сенсационным стало выступление Главы государства в г.Туркестан, во время которого он открыто выразил свое неодобрение по поводу распространения среди молодежи «моды» на хиджаб. Проявив собственную позицию по данному вопросу, Н.Назарбаев затронул одну из актуальнейших проблем современного казахстанского общества.
Вопрос хиджаба
Условно ее (проблему) можно сформулировать как усиление противоречия между традициями казахского народа и современным процессом исламизации населения. Одним из ярких проявлений этого противоречия как раз стал вопрос хиджаба. Но совершенно ясно, что проблема скрыта гораздо глубже, а указанное обстоятельство является всего лишь верхушкой айсберга. Не нужно быть экспертом, чтобы увидеть нарастающего в обществе напряжения по поводу увеличения числа последователей ислама с «нетипичными» для казахского общества внешностью, культурой поведения и мировосприятием. Это особенно касается крупных городов, где культурный фон гораздо разнообразнее, а социальные контакты носят более интенсивный характер. Пока еще явной конфронтации населения на этой почве нет. Противостояние в настоящий момент больше носит виртуальный характер. Так, социальные сети, форумы и информационные сайты стали своеобразной площадкой, где противоборствующие стороны ведут ожесточенные идеологические «войны». Однако никто не может гарантировать, что существующие разборки в сети не перенесутся в реальный режим, а разногласия не перерастут в открытый конфликт.
В этой ситуации закономерно возникают вопросы: что происходит с исламом в Казахстане? Чем обусловлено сегодняшнее усложнение внутриисламской ситуации в стране? На самом ли деле происходит активная интервенция зарубежных исламских миссионеров? Как рядовому гражданину отличить «родную» веру от «навязанной»? И самое главное, как будет в будущем развиваться религиозная ситуация в стране?
Чтобы привнести хоть какую-то ясность по указанным вопросам, мы провели ряд экспертных интервью. Сразу следует оговориться, что исследование носит обзорный характер и не претендует на абсолютную научную объективность, а является попыткой обрисовать основные контуры выше обозначенной проблемы.
Экспертами выступили – Е.Сейткемел (журналист), Д.Медеушеев (редактор сайта islam.kz), Б.Айнабеков (журналист журнала «Жулдыз»), А. Муминов (доктор исторических наук) и Р.Темиргалиев (историк).
Итак, что думают наши эксперты по ключевым вопросам ислама в Казахстане?
Были ли казахи мусульманами?
Основу религиозной идентичности современных казахов, безусловно, составляет мусульманство, принадлежность к исламской умме. Но дискуссионным остается вопрос о том, какое верование было характерно нашим предкам в досоветское время. Спектр мнений по данному вопросу впечатляет своим разнообразием. Одни приписывают казахам тенгрианство с элементами шаманизма, другие рьяно доказывают наличие исламских корней, третьи выдвигают версию о существовании специфической формы религиозного мировоззрения, сформировавшегося на стыке разных культур и верований. Проведенные интервью стали яркой иллюстрацией сложившегося плюрализма мнений относительно истории ислама в Казахстане. Не только разность подходов определяет расхождение экспертных оценок, но и наличие условностей и неопределенностей, возникающих в связи с «белыми пятнами» в казахстанской этнологии и истории.
В целом, эксперты разделились на два лагеря – те, кто считают, что ислам был однозначным и осознанным выбором казахов (Д.Медеушеев, Б.Айнабеков, А.Муминов), и те, кто склонен причислять казахов к мусульманской умме с некоторыми оговорками (Е.Сеиткемел, Р.Темиргалиев).
Первая позиция, убеждающая, что мусульманство было неотъемлемой частью культурно-духовной жизни казахов со времен создания Казахского ханства и до советского периода, строится на следующих аргументах в свою защиту:
• При дворе у казахских ханов служила духовная знать (кожа), а все султаны имели дополнительно арабские имена.
• В персидских, китайских исторических источниках казахи описываются как мусульмане, а первые записи, опровергающие это положение, сделали российские исследователи, которые руководствовались колониальной идеологией, заточенной на уничтожение национальной самобытности.
• На казахской земле жили и занимались просвещением множество ученых (улемов) ислама. Они внесли свой неповторимый вклад в мировое исламское богословие. Самым именитым из них является Кожа Ахмет Яссауи, который выступает символом исламских традиций в казахской истории.
Интересен тезис Д.Медеушеева, согласно которому казахи изначально образовались как мусульманская общность. При этом казахами, по его утверждению, называлась только ханская династия, отделившаяся в середине 15 века от Узбекского ханства под предводительством ханов Жанибека и Керея. Все остальные племена, населявшие территорию современного Казахстана, могли быть язычниками, тенгрианцами, буддистами, но ханская династия, которая позже объединила некоторые из них под своим флагом, была чисто мусульманской. Исходя из этого посыла, мусульманство казахов преподносится как неоспоримый исторический факт, а ислам рассматривается как один из основополагающих факторов создания казахского этноса.
Все разговоры вокруг «казахов – слабых мусульман» другой эксперт - А.Муминов связывает с царской, позже советской идеологической доктриной, в рамках которой и была запущена «утка» о недостаточном укоренении ислама в казахском обществе. По его мнению, этот миф оказался очень живучим, так как по сей день продолжается его воспроизводство различными экспертами и учеными. Как правило, главным авторитетом, на которого ссылаются сторонники этого утверждения, является Ш.Уалиханов, который в своих трудах как раз приписывал казахскому обществу «плохое мусульманство». Но, как утверждают сторонники первой позиции, мнение Ш.Уалиханова не может быть объективным, так как он, будучи российским подданным и разведчиком царской администрации, рассуждал предвзято. «Он просто выполнял свою работу – защищал интересы царской России», - заключают эксперты.
Не соглашается с такой постановкой Р.Темиргалиев. Он считает, что «споры с Ш. Уалихановым – дело неблагодарное», так как Шокан считался одним из лучших российских востоковедов XIX века и был казахом по крови, соответственно, знал ситуацию в казахской степени как никто лучше. О слабой религиозности казахов писал не только Уалиханов, но и все многочисленные путешественники, ученые, чиновники, посетившие тогда территорию казахской степи. Массовая исламизация кочевников произошла гораздо позже, считает Р.Темиргалиев – во второй половине XIX столетия, после ликвидации ханской власти и окончательного вхождения казахских земель в состав Российской империи. «Только с этого времени кочевники начали соблюдать пост, свершать пятикратную молитву, а богатые степняки стали отправляться на паломничество в Мекку, что свидетельствовало о проникновении в повседневную жизнь понятий об основных обязанностях мусульман», - добавляет историк.
Е.Сейткемел объясняет причину, по которой казахи, ведшие кочевнический образ жизни, не могли быть мусульманами в классическом понимании. Прежде эксперт апеллирует к Л.Гумилеву, который также придерживался мнения, что ислам в кочевом обществе приживается плохо. По Гумилеву для утверждения ислама, как любой другой религии, требовалось «пустое» духовное пространство, которое у казахов было занято тенгрианством. В тот момент, когда ислам пришел на казахские земли, язычество успело сформироваться как неотъемлемая сущность ментальности кочевников. Поэтому, по мнению Е.Сейткемела, можно говорить лишь о видоизмененной форме ислама, распространившегося на территории современного Казахстана.
Следующим важным фактором, обусловившим слабое усвоение казахами норм канонического ислама, этот эксперт называет условия бытования степного кочевника. Мироощущение казаха-кочевника, вынужденного значительную часть своей жизни проводить в седле, отличалось крайним индивидуализмом. «Я и небо, некая ось сквозь меня проходит, и нет никого кроме меня. Потому что кроме меня, как социальной единицы, никто не ответит за мой род, семью, детей и прочее» - примерно так эксперт описывает номадическую ментальность. Такая обособленная ответственность слабо соотносилась с каноническими нормами ислама, который, наоборот, была больше коллективистским, предназначенным для оседлого образа жизни. Но эти нормы не отвергались вовсе, а просто брались кочевником на заметку. «Панорамное» восприятие или способность одновременно удерживать в поле зрения несколько признаков (состояние почвы, травы, погоды, рельефа местности и т.п.) позволяло казаху-кочевнику совмещать широкий информационный ряд и тем самым сохранять духовное многообразие. Также, по мнению Е.Сейткемел, исламские обряды плохо культивировались в казахском обществе из-за климатических и географических условий. Резкоконтинентальный климат, обширность территории создавали объективные трудности для соблюдения некоторых обязательных ритуалов ислама (к примеру, процедуры омовения, пятничный намаз в мечети).
Е.Сейткемел соглашается с Р.Темиргалиевым в том, что классический ислам в казахском обществе стал распространяться после присоединения Казахстана к России, на севере под влиянием татарских, на юге – бухарских мулл. До этого существовавшая на казахской территории исламская практика была в основном представлена малочисленными дервишами, верование которых принадлежало к суфийской ветви ислама. Кожа Ахмет Яссауи, в этой интерпретации, предстает как один из первых исламских подвижников, попытавшихся соотнести казахское язычество с классическими канонами ислама.
Тем самым проведенные интервью не позволяют сформировать четкое представление о религиозных предпочтениях казахской общности в периоды до и после присоединения к России. Очевидно, что историческая наука пока еще не в состоянии предоставить убедительную базу для подтверждения той или иной позиции. Сказываются, прежде всего, неясности по таким основополагающим моментам истории, как появление казахской этничности и государственности, роль духовенства в жизни общества, соотношение ислама и кочевого образа жизни и др. Пока что складывается впечатление о существовании пестрой религиозной картины на территории современного Казахстана в XV-XIX вв. Если учитывать разобщенный и многосоставной характер проживавшего здесь населения в эти периоды, то вполне вероятным кажется сосуществование разных религиозных форм – от ислама ханафитского мазхаба до языческих и шаманических верований. В разные исторические периоды соотношение каждой формы верования, возможно, менялось, но их зависимость от территориальной принадлежности, социальной, родо-племенной структуры населения, скорее всего, сохранялась долго.
Что такое наши исламские традиции?
Любое верование передается от поколения к поколению в виде культурных знаков, символов, знаний, обрядности, которые в комплексе создают основу для формирования религиозных традиций общества. В Казахстане в силу исторических обстоятельств говорить о преемственности поколений в религиозном смысле не приходится. Все эксперты, принявшие участие в исследовании, отмечают, что советский период практически полностью уничтожил накопленный веками культурный багаж казахского народа, «зачистил» духовное пространство и привел к переформатированию религиозного сознания населения. Это было необходимым условием для формирования у людей нового мышления в соответствии с идеологическим установками марксистско-ленинского учения.
Тем не менее, утверждать, что духовно-религиозная связь времен и поколений полностью утеряна тоже неправильно. Пусть на уровне ограниченного количества людей, но традиции религиозного характера в постсоветском казахском обществе все же сохранились. Вопрос только в том, можно ли проследить через них мусульманское прошлое казахов, либо эти традиции имеют другую, неисламскую природу.
С этой точки зрения спорной оказалась одна из главных современных религиозных традиций казахов - вера в духов предков, аруахов по-другому. С точки зрения Д.Медеушеева и А.Муминова, аруахи – это не что иное, как продукт советской идеологии, которая специально его «раздула в противопоставление Аллаху». В доказательство приводится Ибрагим Караш, богослов, живший в досоветский период, в трудах котороо ни разу не упоминается о таком явлении как вера в аруахов. А.Муминов этноним слова «аруах» сводит к арабскому «рух» - «душа», тем самым доказывая также исламское происхождение понятия.
Р.Темиргалиев придерживается иного взгляда по этому вопросу. Он определяет веру в предков у казахов «аруахизмом» – древним языческим верованием, которое лишь «закамуфлировано» исламским орнаментом: «возводимые в псевдомусульманском стиле мазары лишь подчеркивают этот факт, а муллы в казахстанских мечетях по требованию паствы безропотно исполняют не имеющие с точки зрения ислама смысла, но зато весьма доходные молитвы в честь бесчисленных предков». Именно этим верованием историк объясняет священный для казахов статус Туркестана: «это город, в котором было похоронено несметное количество степных ханов, батыров, биев, на покровительство которых и полагаются казахи. Так что и здесь мы имеем дело не исламом, а с аруахизмом».
Рассуждая о чисто исламских традициях, эксперты ссылаются на обряды и ритуалы, выполнение которых стало на сегодняшний день неотъемлемой частью быта и повседневности казахов. Либо перечисляются имена улемов, проживавших на этой территорий в указанные периоды и занимавшихся просвещением, проповедованием ислама. При этом идет апелляция к ханафитскому мазхабу (правовая школа ислама), в сферу влияния которого традиционно вместе с центральноазиатским регионом относится и Казахстан.
И, все-таки, главным остается вопрос: являлся и является ли до сих пор Казахстан, в силу потери в советский период своих исламских корней, «проходным двором», местом, где может прижиться любая новая форма ислама. Либо Казахстан обладает устойчивостью, которая в конечном итоге сможет позволить возродить на новом витке истории ту религиозно-духовную модель, которая практиковалась нашими предками и в которой в благоприятной для нас форме были сняты противоречия между общим (каноны ислама) и особенным (традиции кочевников)? Об этом в следующей части нашего исследования.
Рейтинг управленческой элиты РК
Рейтинг управленческой элиты за III квартал 2024 года
Индекс комфортности среды для проживания
Cвяжитесь с нами
ОФ ЦСПИ "Стратегия" является исследовательской организацией. Свою деятельность Фонд осуществляет с 2001 года.
